Александр Лапин о книге "Крымский мост": «Ковал роман, как дамасский клинок»

Интервью с писателем Александром Лапиным о его новом масштабном произведении – романе «Крымский мост»

В эти дни исполняется пять лет с момента присоединения Крыма к России. Накануне важной для всей страны даты автор известной эпопеи «Русский крест» завершил работу над новым романом «Крымский мост», который скоро выйдет в издательстве «Вече». И сегодня мы говорим с ним не только о литературе, но и о философии, политике, мистике… И конечно, о человеческих отношениях: какая хорошая книга без любви?

– Александр Алексеевич, вы позиционируете свой роман как путешествие во времени, пространстве и в самом себе. Начнём со времени. Какие у вас с ним отношения?

– Мы тысячами нитей связаны с прошлым. Когда ты молод – у тебя всё в будущем. Пребываешь в мечтах. А вот с возрастом вдруг обнаруживаешь, что твои планы не распространяются дальше, чем на год-два. С другой стороны, больше начинаешь вспоминать… Ещё интересно то, что когда-то рассказывали родители или дедушки-бабушки, всплывает в памяти как твоё собственное. Как будто ты это пережил. А ещё я ловлю себя на том, что во многом мой язык – какие-то обороты, пословицы, поговорки – это всё от матери, от отца.

То есть жизнь наша начинается не с чистого листа, идя по ней, опираемся мы не только на собственный опыт. Это и опыт предков, и генетический опыт народа, и на подсознательном уровне опыт нашей души.

И душа эта может быть либо старой, либо молодой. Смотришь – девочке пять лет, а она уже мыслит как женщина. Или брутальный мужчина внутренне так и остаётся навсегда наивным ребёнком…

То есть человек – это производная во времени и пространстве. А не просто конструкция из клеток, которая появилась неизвестно почему, и так же случайно исчезнет, растворится без следа. Если каждый покопается в самом себе, найдёт много такого, что привнесено в него из давних-давних времён.

То же самое происходит с обществом. Не зря говорят: история движется по спирали. И всё повторяется, только на следующем витке развития.

Сам я представляю время как часовой круг: стрелка пошла вниз – к лету, вверх – к зиме. А личные отношения с ним у меня, наверное, не оригинальны. Тебе всегда кажется: впереди ещё о-го-го. А потом вдруг обнаруживаешь, что всё уже в прошлом. Но понятие времени не чисто физическое или даже философское. Оно во многом определяется количеством событий, впечатлений, эмоций, то есть интенсивностью жизни. Если ты выстраиваешь её правильно, время можно подчинить себе, растянуть.

– Время у вас в романе движется не только в одном направлении. Герой пытается отыскать свою юношескую любовь. Параллельно разбирается в истории масонства. Попадает в водоворот современности – становится участником событий Крымской весны. Вы намеренно смешиваете разные пласты?

– Конечно. Но не бездумно микширую, а сначала раскладываю все элементы сюжета по полочкам так, чтобы служили они общему замыслу, работали на основную идею. Этот роман я ковал, как дамасский клинок. Взял и вставил в него семь пластов: любовный, философский, мистический, исторический… Как семь стальных полос, которые сваривают оружейные мастера, чтобы получить знаменитую крепчайшую сталь.

– Если в прошлых романах вы показывали типичных персонажей, то здесь герой – кармическое перерождение очень статусного человека. И получается, он совсем не типичный. Почему возникло такое решение?

– Потому что задача этого романа – показать движение души. В конечном счёте он не о том, как и какие события разворачивались в Крыму. Или как живёт человек бизнеса. Главное – при каких условиях в человеке происходят качественные изменения. Как герой поднимается на новую ступень духовного развития.

И здесь уже кармическая ситуация: человек идёт по второму, третьему, сотому кругу, пока не наработает определённое качество, которое ему нужно для движения вверх.

– То есть вы верите в переселение души?

– Не верю, а знаю, что оно существует. Поэтому и в романе не может быть развития характера без учёта наработок героя в прошлых жизнях. И я использую этот приём, раскрывая его предыдущие воплощения.

Был великий человек, на которого все возлагали огромные надежды. А он в итоге от этой ответственности ушёл. И теперь, в новой жизни, снова поставлен в то же положение. Как он поступит теперь?

– Вы настаиваете на том, что писатель должен побывать в тех местах, которые описывает. Чтобы, как вы образно говорите, возник «эффект заземления». Удалось ли вам это сделать при работе над нынешней книгой?

– Везде побывал. И не по одному разу. Почему? Иногда приезжаешь в какое-то место, овеянное легендами. И сначала не видишь деталей. Ты полон ощущений. Удивления. Или благодати, как, например, герои моего романа «Русский крест» во время поездки по святым местам. А потом второй раз приехал, третий. И уже смотришь другими глазами. Это привычное место, где ты всё знаешь. И тогда начинаешь подмечать нужные подробности, а не только свои эмоции.

– От каких интересных деталей пришлось отказаться, чтобы не перегружать повествование?

– Отказываешься всегда от того, что противоречит стройности замысла. Опускал также детали, которые могут оскорбить чьи-то чувства. Мне важно было показать другое – порыв души русского народа, его единение.

– Фамилия главного героя – Мировой. Но потом ему приходится сменить её на Миров. Если на уровне смысловом – из эдакого славного парня превратиться в человека мира. Или мирного, спокойного. Сознательный ли это ход?

– Конечно. Писатель ведь всё время управляет ладьёй своего повествования, а не просто рассказывает, что в голову придёт.

Вот, например, как я подбирал героиню. Мне нужна женщина. А какая? Крым вообще – космополитичная земля. Народов там живёт сотни полторы. История тоже очень богатая: сарматы, гунны, греки, все эти княжества и ханства… Поколение за поколением. Как об этом говорить? Через любовную линию наиболее доходчиво будет. Но взял бы герой и полюбил русскую, украинку или татарку. Титульные нации для Крыма, так сказать. Сразу же политический подтекст может возникнуть… Нужно было найти фигуру нейтральную, без тяжёлого исторического багажа. Но тоже из пострадавших. И я беру кореянку: их тоже переселяли.

Опять же, из чего должен состоять сюжет, чтобы он был интересен читателю? Вымысла там может быть в избытке, но должно быть что-то, позволяющее каждому увидеть кусочек, как будто с его жизни срисованный. Каждый помнит свою первую любовь, иногда мечтает: «Вот поеду, встречусь – поговорим…», задумывается: «А что если бы остались вместе?». Так рождается сопричастность, которая переносится потом и на более сложные материи.

– Центральный персонаж «Крымского моста» по своим убеждениям масон. Но по ходу книги он начинает сомневаться в идеалах братства. А в чём приходилось разочароваться вам самому?

– В молодости был увлечён коммунистическими идеями, но быстро к ним охладел. А сегодня я в какой-то степени разочарован в идеях русского национализма. Жизнь интересно устроена. То, что ты отвергаешь, со временем сам же начинаешь проповедовать, и наоборот… Когда я работал в Казахстане, их националистов называл нациками и ненавидел. Потом вернулся в Россию, обнаружил, что здесь никакого национального чувства нет, и сам воспылал им, видя, в каком состоянии находится наш народ. Но сегодня понимаю, что национальная идея – это движущая сила для культурных людей. А когда теория опускается в низы, в толпу, она обретает совсем другие черты. Бывает говоришь с таким субъектом про патриотизм, русскую духовность, а кончается чем? Он всё впитал на своём уровне и только талдычит привычное: «Спасай Россию!»

Яркий пример сегодня – Украина. Есть стремление сохранить (или создать) свою идентичность. Но националисты так давят, что власть начинает поддерживать абсолютно неадекватные лозунги или возводить в герои фигуры, от которых волосы дыбом встают.

Так что всё зависит от меры, высоты духа. Один, движимый национальными чувствами, пишет прекрасные картины в русском стиле и показывает: вот какой мы народ! А другой поджигает чужие хаты или стреляет в спину. А сама по себе эта идеология не хороша и не плоха.

– Вы считаете Крым душой России: оттуда с принятием христианства протянулась наша связь с Византией и Римом, и там зарождались основы нашей духовности. Вновь воссоединившись, что мы получили?

– Мы получили мечту. После нахождения в составе Украины полуостров в ужасном состоянии. 25 лет никто ничего не вкладывал – только высасывали. Но, думаю, Крым станет другим. Особенно с появлением моста, железной дороги… Не может такой кусок земли находиться в подобном положении. Уникальный климат, море, прекрасная природа… Не зря же там черпали вдохновение наши поэты, прозаики, художники. Не зря туда стремились за здоровьем, отдохновением, просто хорошим настроением и стар и млад, и богатые и бедные. Это всегда была земля-мечта.

Естественно, сейчас куча проблем. Из-за объявленного бойкота, толком не работающей банковской системы. И денег никто не вкладывает – ни Запад, ни Восток. Боятся попасть под санкции. Но рано или поздно – когда всё успокоится – Крым воспрянет и засияет снова во всём своем великолепии. Не зря его когда-то называли бриллиантом в короне Российской империи.

– Какие выводы можно сделать через пять лет после Крымской весны?

– Основной вывод – мы как народ можем в какой-то момент объединиться. И для тех, кто не верил, что русские на такое ещё способны, это стало серьёзным уроком. Если какая-то мысль овладевает людьми и они действуют в едином порыве, всё становится возможным.

Беседу вёл Максим Горохов